Стало известно о кончине Харуна Малкандуева, заслуженного животновода КБАССР. Около полувека он проработал чабаном, имел 32 государственные награды. Большего количества наград в Кабардино-Балкарии не было ни у кого.

Свою профессию освоил ещё в Казахстане, в 14-летнем возрасте, потеряв отца и мать. Учился у знатного казахского животновода, орденоносца. С 1946 года получил свою отару. Вернувшись в родные горы, работал до 63 лет.

Харун Малкандуев представлял республику на множестве животноводческих выставок. Ушёл из жизни в 86 лет.

* * *

Приводим фрагмент воспоминаний Харуна Малкандуева, опубликованный в «Газете Юга» 2 апреля 2009 года:

«В Советском Союзе простых людей уважали. Я ездил в Болгарию, Польшу как турист, как передовик. Очень мне там понравилось. Я тогда один из Нижнего Чегема был за границей.

Когда было столетие Ленина, возил в Москву к праздничному столу 52 месячных курдючных ягненка, чтобы заграничных гостей угощать. 17 дней там пробыл, мне дали отдельную комнату. Я не комсомолец, не партийный. А все равно доверили. Хотя всегда было желательнее, чтобы коммунистами были, к ним доверия больше было. А тогда так сказали: "Любой коммунист не стоит Харуна!" Помню, еще в Казахстане Оля, второй секретарь райкома, директор нашего совхоза спрашивала: "Почему не вступаешь в партию?" Я говорил: "В партии нужны умные люди, чтобы они учили, за собой вели. А я неграмотный, чабан". Я в школу дверь не открыл! Клянусь, совсем один день не учился!

Когда было 80 лет КБР, Коков стоял на другой стороне дороги, где Белый дом. Там были и Путин, и президент Дагестана... И он прямо их оставил, подошел и обнимал меня. "Это, говорит, заслуженный человек, такой-сякой. Клянусь, он такой добрый был! Первый раз в нашей республике я зимний окот снимал, где-то в 1980 году. В ту ночь 30 барашков окотились. Я по клеткам поставил, обчистил, каждого своей матери дал сосать. Только кончили - заходит человек пятнадцать. Один - помощник генерального секретаря по сельскому хозяйству из Москвы, один из ЦК комсомола, другой - из ЦК профсоюза. А Коков не побоялся никого и говорит по-мусульмански: "Ассалам Алейкум, Харун дорогой!" Потом он меня обнимал. Клянусь, я ему говорю: "Валера Мухамедович, вы себя пачкаете!" А он такой резкий ответ дал: "Ничего, помоюсь!" Однажды, даже приемного дня не было, я пошел в Белый дом. Милиционеры не стали меня пускать. Я говорю: если не к самому Валерию Мухамедовичу, то к помощнику. Передайте, говорю, что Малкандуев Харун. Кокову сказали, он открыл дверь и стоял, ждал. Я попросил прописать зятя с дочерью в Нальчике. Они несколько лет там работали, а прописаны не были. Через полмесяца моя дочь получила трехкомнатную в Александровке. Вот что он сделал!

За одну зиму он два раза пришел в горы! А сейчас даже маленькие чиновники на прием не принимают, не то что подниматься в горы к чабанам!

По Северному Кавказу мудрее и умнее Валеры Мухамедовича не было! Он мне так рассказывал: проживающие в республике, хоть цыган, хоть грузин, хоть армян, - все для меня одинаковы! Если бы поставили меня и Кокова рядом и сказали: "Один должен умереть!", я бы ответил: "Меня убейте!".

Я с малых лет ничего, кроме животноводства, не видел. Ума набирался у одного мастера-чабана казаха - у него в 1935 году тоже награда была, орден Ленина. С ним я до 1946 года работал. А потом мне, пацану, отару дали, и я сам работал. Директор совхоза так и сказал: "Он хоть и молодой, но ловкий и понимающий". Я любил животных! И сейчас люблю! Баранов. И лошадей я крепко уважал. Бараны ходили за мной. Я их вызывал, как человека. Захожу в сарай, они меня окружают, а сын зайдет - пугаются. Бараны меня страшно уважали. Были любимые барашки. Несколько штук я даже назвал. Красивый один такой был, я его Патю называл!

До 63 лет работал. В Казахстане, конечно, проще было. А тут в горах дождь, туман... Но терпел я. И старался. Чтобы на сто граммов шерсти больше другой чабан не дал. В марте 1945 года в Казахстане был такой случай. Ночью такой страшный буран начался, небо черное. А со мной один чабан женщина была, другой чабан без ноги. И они ушли, оставили отару. А я не мог уйти и оставить их, 1400 голов. Пришлось как-то спасаться. Из баранов, которые уже окоченели и умерли, я сделал забор и так спрятался от снега и ветра. Еле до утра дожил. Обморожения в нескольких местах были.

Мне рассказывали, что готовились документы, чтобы дать мне Героя соцтруда. Но из-за брата, который оказался в Германии, не дали. Но совсем без награды не могли меня оставить и дали орден Ленина. 
Сейчас ни одной штуки баранов нет! Кролика нет, курицы нет в колхозах. Было семь тысяч овец в колхозе. Это осенью. А когда ягнята - девять тысяч. Лошадей пятьсот было, дойных коров - восемьсот. Сейчас нет. Только если своих разводят».