10 февраля – День памяти Пушкина

29 января 1837 года – роковая и глубоко загадочная дата в нашей истории, с бесконечно длительными в ней отзвуками. Г. Адамович «Одиночество и свобода» В пятницу 29 января (по новому стилю – 10 февраля) 1837 года в 14.45 в своей петербургской квартире в доме Волконских на набережной реки Мойки, 12 скончался Александр Сергеевич Пушкин. Величайший русский поэт ушел в вечность спустя два дня после дуэли с французским искателем приключений. За несколько лет до трагедии тот был принят на русскую военную службу сразу офицером в гвардейский полк и быстро снискал популярность в великосветском обществе Петербурга, охочем до заморских затейников. Рослый, белокурый и голубоглазый красавчик, постоянно сыплющий каламбурами и нередко удачными шутками, не знавший отказов от дам, принялся ухаживать за первой красавицей имперской столицы – Натальей Николаевной Пушкиной. Не сразу, но всё же кавалергарду удалось вскружить голову молодой женщине. Более того, обманным путем с помощью светской сводни удалось подстроить тайное свидание на частной квартире, где он потребовал от нее то, что так легко получал от других женщин. Склонный к мелодраме офицер грозился даже застрелиться в случае отказа. Воспитанная в строгой православной вере, молодая женщина в шоке бежала из нехорошей квартиры. «Ты ни в чем не виновата!», - сказал жене перед смертью Пушкин. В эти дни, когда он умирал в своем кабинете, окруженный друзьями и книгами, она была на пороге умопомешательства. Ей было всего двадцать четыре года, на руках у нее оставались четверо малолетних детей и огромные долги Пушкина. Вдумайтесь в это! России первою любовью назвал Пушкина Федор Иванович Тютчев. После смерти Александра Сергеевича не только близкие друзья поэта и искушенные в родной словесности читатели, но и большинство населения империи осознало, какого гения потеряла страна. И сразу стали собирать его бумаги и публикации, подготавливать издания его сочинений, записывать свои и чужие воспоминания о встречах с поэтом, его словесные экспромты и ходившие в списках эпиграммы, охотится за его рукописями и письмами. Родилась даже новая наука – пушкиноведение. Вскоре появились и ее столпы. И по мере того, как развивалось и крепло пушкиноведение, создавался искаженный образ его вдовы, бывшей, по мнению значительной части пушкинистов, недалекой светской дамой, озабоченной только своими успехами и нарядами, и ставшей невольной причиной гибели поэта. «Если из писем Пушкина к жене устранить сообщения фактического, бытового характера, затем многочисленные фразы, выражающие его нежную заботливость о здоровье и материальном положении жены и семьи, и по содержанию остающегося материала попытаться осветить духовную жизнь Н.Н.Пушкиной, то придется свести эту жизнь к весьма узким границам, к области любовного чувства на низшей стадии развития, к переживаниям, вызванным проявлением обожания ее красоты со стороны многочисленных светских почитателей», - писал известный пушкинист П.Е.Щеголев, автор первого серьезного исследования последней дуэльной истории Пушкина. Отдавший много времени и сил пушкинистике писатель Викентий Вересаев в двухтомной книге «Спутники Пушкина» главку о Наталии Николаевне поместил в конец второго тома перед разделом о знакомцах поэта, связанных с его последней дуэлью и смертью. О жене поэта он, в частности, пишет: «Домашним хозяйством она совершенно не занималась, также и детьми. Балы, обеды, портнихи и модные магазины занимали все ее время. Пушкин жил дома без заботливого женского глаза». В подтверждение последнего тезиса Вересаев приводит слова некоего петербургского фланёра, повстречавшего поэта на Невском проспекте в старенькой бекеше, сзади на талии которой недоставало пуговки. Не жаловал Наталью Николаевну также пушкинист, поэт и литературный критик Владислав Ходасевич: «Судя по всеобщему молчанию о ее умственных и нравственных качествах, она была не умная и не вовсе глупая, не добрая и не злая. Она была никакая, и все ее бытие как-то сосредотачивалось на физическом плане». Он упрекает Наталью Николаевну в том, что она не понимала, какое место занимал Пушкин в России, и предавалась только светским утехам. Жизнь с любым поэтом, который по остроумному замечанию нашего современника, сам по себе Ад, для женщины испытание не из легких. А уж с поэтом такого ранга, как Пушкин, тем более. Если бы Наталья Николаевна в полной мере понимала значение и масштаб Пушкина, то она была бы при нем, как Иоганн Эккерман при Гёте или Лидия Корнеевна Чуковская при Ахматовой, но не матерью многодетного семейства и хозяйкой большого дома. «Из семидесяти одного месяца, прожитых с Пушкиным, около сорока месяцев она была беременна (четверо детей и один выкидыш; ее способность к деторождению удивляла и, кажется, слегка раздражала Пушкина). В прочее время – сияла, блистала, выезжала, наряжалась», - пишет Ходасевич. Безумно влюбленный в Пушкина, Ходасевич склонен считать своего кумира Богом и приписывать способность к деторождению одной лишь Наталье Николаевне, и даже шесть совместно прожитых супругами лет у него пересчитываются в «семьдесят один месяц», дабы исключив из них сроки ее перманентной беременности, поразить читателя огромной цифрой «прочего времени», посвященного кокетничанью в свете. Но при этом совершенно не учитывается, что многодетная мать еще вынуждена была выхаживать новорожденных, лечить и воспитывать детей, содержать дом, порой бывала сама не здорова, а также то обстоятельство, что сезон светских балов начинался поздней осенью, когда знать после летних вакаций съезжалась в Петербург из своих имений и заграницы. А если все это учитывать, то станет вполне объяснимым и не осуждаемым стремление молодой женщины хоть на время вырваться из тенет домашнего быта, блеснуть в свете и собрать восторженную дань своей красоте. Но главное не стоит забывать слова самого Пушкина о Наталии Николаевне. Все-таки для нас важнее, что говорил о ней сам поэт, а не пушкинисты, даже самые прославленные из них. «Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив…», - писал он жене в июне 1834 г. «Тебя, мой ангел, люблю так, что выразить не могу…» - ей же в декабре 1831 г. «Гляделась ли ты в зеркало, и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете, - а душу твою люблю я еще более твоего лица», - жене в августе 1833 г. «Жена моя прелесть, и чем доле я с ней живу, тем более люблю это милое, чистое, доброе создание, которого я ничем не заслужил перед Богом», - в письме к теще в августе 1834 г. И насчет ее умения вести дом. «Ты, мне кажется, воюешь без меня дома, сменяешь людей, ломаешь кареты, сверяешь счеты, доишь кормилицу. Ай да хват баба! Что хорошо, то хорошо», - писал Пушкин жене из Москвы в октябре 1832 г. «Две вещи меня беспокоят: то, что я оставил тебя без денег, а может быть и брюхатою. Воображаю твои хлопоты и твою досаду; слава богу, что ты здорова, что Машка и Сашка (старшие дети – И.Т.) живы, и что ты, хоть и дорого, но дом наняла (жили постоянно на съемных квартирах – И.Т.)», - писал ей поэт в октябре 1833 г. из Болдино. «Ты молода, но ты уже мать семейства, и я уверен, что тебе не труднее будет исполнить долг доброй матери, как исполняешь ты долг честной и доброй жены», - писал он Наталье Николаевне в мае 1834 г. Еще несколько цитат от людей из близкого окружения Пушкина. «Пушкин восхищался природным здравым ее смыслом (жены – И.Т.). Она тоже любила его действительно», - рассказывала одному из первых пушкинистов П.И.Бартеневу близкая приятельница Пушкина княгиня В.Ф.Вяземская. «Некоторые из друзей Пушкина, посвященные в его денежные затруднения, ставили в упрек Наталье Николаевне ее увлечение светской жизнью и изысканностью нарядов. Первое она не отрицала. Но всегда упорно отвергала обвинения в личных тратах. Все ее выходные туалеты, все, что у нее было роскошного и ценного, оказывались подарками Екатерины Ивановны (фрейлины двора Загряжской, тетки Н.Н. – И.Т.)», - писала в своих воспоминаниях дочь Натальи Николаевны от второго брака А.П.Арапова. «В семействе он был счастлив, насколько может быть счастлив поэт, не рожденный для семейной жизни. Он обожал жену, гордился ее красотой и был в ней вполне уверен. Он ревновал к ней не потому, что в ней сомневался, а потому, что страшился светской молвы, страшился сделаться еще более смешным перед светским мнением», - писал в своих воспоминаниях писатель граф В.А.Сологуб. После смерти Пушкина выяснилось, что денег в доме осталось всего 300 рублей, их даже не хватит на организацию его похорон. Устройство похорон взял на себя граф Г.А.Строганов, двоюродный дядя Натальи Николаевны. От имени вдовы поэта были разосланы «билеты» на отпевание, которое намеревались провести 1 февраля в Исаакиевском соборе – приходской церкви семейства Пушкиных. Однако столичный митрополит и жандармы воспротивились воле семьи. Тело Пушкина было приказано отвезти в Конюшенную церковь, имевшую статус придворной. Там и отпевали 1 февраля величайшего гения России. А в ночь с 3 на 4 февраля гроб с телом Пушкина тайно отправили для захоронения в Святогорский монастырь, на кладбище которого за год до этого Пушкин похоронил мать и тогда же купил себе там место для последнего упокоения. В Псковскую губернию гроб сопровождали жандармский офицер, верный «дядька» поэта Никита Козлов и «в кибитке с почтальоном» старый литератор и камергер двора А.И.Тургенев, всю жизнь поддерживавший с Пушкиным дружеские отношения. Они же и представляли все слои общественности России при предании земле первого поэта нашего Отечества. По ходатайству В.А.Жуковского император Николай Первый распорядился о «милостях семье Пушкина». Во-первых, было отдано распоряжение заплатить долги Пушкина, а они накопились огромные – 100 000 рублей. Во-вторых, приказано «очистить от долгов» заложенное имение отца поэта. В-третьих, вдове была установлена пожизненная пенсия (5 тыс. руб. в год) и пенсии (по 1500 руб. в год) дочерям до замужества. В-четвертых, сыновья поэта определялись в пажи и им устанавливались ежегодные выплаты на воспитание в 1500 руб. до вступления на службу. В-пятых, император распорядился издать за казенный счет в пользу вдовы и детей сочинения покойного поэта. Это первое посмертное издание сочинений А.Пушкина принесло семье доход в 50 000 руб., которые Наталья Николаевна положила в банк, строго определив, что они пойдут на образование детей. И наконец, последним пунктом распоряжения императора семье единовременно выделялось 10 тысяч рублей. Это была поистине царская щедрость, как бы не ерничали последующие комментаторы на тему «поэт и власть» и не злословили блюстители чужой морали о чувственной природе милостей Николая Павловича вдове Александра Сергеевича. Несколько оправившись после смерти мужа, 16 февраля 1837 года Наталья Николаевна с детьми – четырехлетней Марией, трехлетним Александром, Григорием, которому не исполнилось еще и двух лет, и восьмимесячной Натальей, - в сопровождении своих братьев Дмитрия и Ивана Гончаровых, сестры Александры Николаевны и тетки Екатерины Ивановны Загряжской, фрейлины двора, покинула Петербург. Обстановка квартиры на Мойке, 12 и библиотека Пушкина (жили всегда на съемных квартирах!) были сданы на склад на двухлетнее хранение. Перед смертью Пушкин сказал жене: «Отправляйся в деревню, носи траур по мне в течение двух лет. Потом выходи замуж, но не за шалопая». Повторно замуж Наталья Николаевна вышла через семь лет после смерти Пушкина. Память о нем хранила всю жизнь. Всякий раз по пятницам (в этот день недели завершилась земная жизнь русского гения) она постилась и много молилась. В деревне – родовом имении Гончаровых Полотняном Заводе под Калугой – Наталья Николаевна прожила менее двух лет, в Петербург вернулась в ноябре 1838 года, надо было уже думать об образовании старших детей, общаться с опекунами, решать имущественные вопросы. «Оставаясь полтора года с четырьми детьми в имении брата моего среди многочисленного семейства, или лучше сказать многих семейств, быв принуждена входить в сношения с лицами посторонними, я нахожусь в положении, слишком стеснительном для меня, даже тягостном и неприятном, несмотря на все усердие и дружбу моих родных», - писала Наталья Николаевна графу М.Ю.Виельгорскому, возглавлявшему опекунский совет. Она пишет, что более всего хотела бы поселиться в Михайловском – «в той деревне, в которой жил несколько лет покойный муж мой, которую любил он особенно, близ которой погребен и прах его». Михайловское находилось в совместном владении детей Пушкина и его брата Льва Сергеевича Пушкина и сестры Ольги Сергеевны Павлищевой (Пушкиной). Начались хлопоты по выкупу имения у родственников-сонаследников. Жизнь в эти годы была трудная, денег постоянно не хватало, приходилось занимать либо у друзей Пушкина (Плетнева, Вяземского и др.), либо у богатых родственников. Проживавшая вместе с Натальей Николаевной сестра Александра Николаевна писала брату Дмитрию Николаевичу Гончарову, возглавлявшему родовое имение: «Я боюсь за нее. Со всеми ее горестями и неприятностями, она еще должна бороться с нищетой. Силы ей изменяют, она теряет остатки мужества, бывают дни, когда она совершенно падает духом». Объясняя, что значит для семейства Натальи Николаевны потеря 3 тыс. рублей, что ранее высылала мать, Александра Николаевна пишет: «С этими деньгами она еще как-то может просуществовать с семьей. Невозможно быть более разумной и экономной, чем она, и все же она вынуждена делать долги. Дети растут, и скоро она должна будет взять им учителей, следственно, расходы только увеличиваются, а доходы ее уменьшаются». После того как в начале 1841 года было выкуплено Михайловское, Наталья Николаевна с детьми и сестрой в середине мая того же года отправилась на Псковщину. Ранее в Михайловское был привезен из Петербурга заказанный женой еще в 1839 г. надгробный памятник поэту. При установке надгробного памятника Пушкину в Святогорском монастыре был сооружен кирпичный склеп над могилой поэта, для чего гроб пришлось вынуть из земли и перенести в подвал. Это дало основание многолетнему хранителю музея-заповедника «Михайловское» в советское время Семену Гейченко написать, что Пушкина хоронили дважды: «Первый раз его хоронил в 1837 году А.И.Тургенев. Второй раз хоронила Наталья Николаевна и дети – в 1841 году». В течение лета, проведенного в Михайловском, Наталья Николаевна много раз бывала с детьми на могиле мужа, «желая, по ее словам, утверждать в их сердцах священную его память». Наталья Николаевна не только привила детям Пушкина глубокое уважение к памяти отца и любовь к его произведениям, но и дала им достойное воспитание и хорошее по тем временам образование. Старшая дочь Мария Александровна училась в Екатерининском институте для благородных девиц, после окончания которого стала фрейлиной полной своей тезки императрицы Марии Александровны, супруги Александра II. Была замужем за генерал-майором Леонидом Николаевичем Гартунгом. Считается, что внешний облик тридцатипятилетней старшей дочери Пушкина послужил Льву Толстому источником для создания образа Анны Карениной. Старший сын Александр Александрович учился во 2-ой петербургской гимназии и Пажеском корпусе, по окончанию которого стал корнетом лейб-гвардии Конного полка. Участвовал в Крымской войне, а спустя десятилетие - в войне за освобождение Балкан от османского ига, в ходе которой командовал Нарвским гусарским полком и был награжден золотым оружием «За храбрость». Генерал-лейтенант А.А. Пушкин передал в дар государству рабочие тетради Пушкина и его письма к Наталье Николаевне, а затем и дневник своего отца. Младший сын Григорий Александрович также учился в Пажеском корпусе, по окончании которого начал военную службу корнетом в лейб-гвардии Конном полку. Впоследствии был переведен в министерство внутренних дел, где дослужился до чина статского советника, что по табели о рангах соответствовало армейскому бригадиру или придворному камер-юнкеру (т.е. по карьерной лестнице сравнялся с отцом). Говорили, что младшая дочь Пушкина Наталья Александровна унаследовала характер отца-поэта и красоту матери. В 17 лет она вышла замуж за сына управляющего Третьим отделением императорской канцелярии (тайной полиции) Л.В.Дубельта Михаила Леонтьевича Дубельта, страстного игрока и человека необузданного нрава. Родив в этом браке троих детей и пережив длительный бракоразводный процесс, Таша, как называли ее родные, стала морганатической супругой германского принца Николая Вильгельма Нассауского с титулом графини Меренберг. Спустя семь лет после смерти Пушкина, в 1844 году незадолго до своего тридцати двухлетия, Наталья Николаевна вышла замуж во второй раз. Ее избранником стал 45-летний генерал-майор Пётр Петрович Ланской, командир лейб-гвардии Конного полка. Генерал не был прежде женат, и к детям Натальи Николаевны относился, как к своих. В этом браке Наталья Николаевна родила еще трех дочерей – Александру (1845 г.), Софью (1846 г.) и Елизавету (1848 г.). По-видимому, она была счастлива в этом браке. «…когда я иногда подумаю о том тяжелом бремени, что я принесла тебе в приданое, и что я никогда не слышала от тебя не только жалобы, но что ты хочешь в этом найти еще и счастье, - моя благодарность за такое самоотвержение еще больше возрастает, я могу только тобою восхищаться и тебя благословлять», - писала Наталья Николаевна мужу, вынужденному по служебным делам часто находиться в разъездах. Как отмечают много сделавшие для восстановления реноме Натальи Николаевны современные исследователи архивных тайн И.Ободовская и М.Дементьев, в доме Ланских кроме своих семи детей проживали еще юный племянник мужа Павел Ланской, впоследствии армейский генерал-майор, и Лев Павлищев, сын сестры Пушкина Ольги Сергеевны, учившийся тогда в петербургском Училище правоведения. «Ты знаешь, это мое призвание, и чем больше я окружена детьми, тем больше я довольна», - писала Ланскому Наталья Николаевна. И в другом письме к мужу: «В общем, я довольна своим маленьким пансионом, им легко руководить. Я никогда не могла понять, как могут надоедать шум и шалости детей, как бы ты ни была печальна, невольно забываешь об этом, видя их счастливыми и довольными». Мы привыкли называть Пушкина гением, часто совершенно не задумываясь о том, чем гений отличается от таланта даже самого высокого уровня, не говоря уже о нас, простых смертных. А отличается он, прежде всего тем, что видит то, что недоступно мысленному взору других людей. «Гений с одного взгляда открывает истину, а истина сильнее царя, говорит священное писание», - писал Пушкин в письме к генералу К.Ф.Толю, благожелательно откликнувшемуся на его «Историю Пугачевского бунта». Пушкин еще до свадьбы увидел в своей будущей жене мадонну – святую женщину с ребенком на руках. Давайте перечитаем его стихотворение «Мадонна», посвященное в 1830 году юной Наташе Гончаровой: Не множеством картин старинных мастеров Украсить я всегда желал свою обитель, Чтоб суеверно им дивился посетитель, Внимая важному сужденью знатоков. В простом углу моем, средь медленных трудов, Одной картины я желал быть вечно зритель, Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков, Пречистая и наш божественный спаситель — Она с величием, он с разумом в очах — Взирали, кроткие, во славе и в лучах, Одни, без ангелов, под пальмою Сиона. Исполнились мои желания. Творец Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна, Чистейшей прелести чистейший образец. Такой русской мадонной, возлюбленной женой национального гения, женщиной, достойно воспитавшей семерых детей, и останется в истории отечественной культуры Наталья Николаевна Пушкина-Ланская. Игорь Терехов, редактор РИА «Кабардино-Балкария»