Общество Нальчанка - узница немецкого концлагеря простила немецкий народ

Нальчанка - узница немецкого концлагеря простила немецкий народ

В Кабардино-Балкарии проживают более 60 человек, которые в детстве прошли через фашистские концентрационные лагеря, - сообщили РИА «Кабардино-Балкария» в региональной общественной организации ветеранов войны, труда, вооруженных сил и правоохранительных органов.

Одна из них, нальчанка Луиза Александровна Дорохова, сейчас говорит, что она счастливый человек: ее не смогли во время войны разлучить с мамой, ей везло на хороших людей, спустя годы она похоронила родителей, умерших своей смертью. Ее, 80-летнюю, всю жизнь хранил Бог, и она научилась правильно воспринимать и удары судьбы, и ее подарки.

Луиза, получившая иностранное имя по воле отца, встретила войну в Сычевке Смоленской области, где жила ее большая семья: мама, папа, три сестры, три брата. Она была самой младшей.

«Начало войны, первые бомбежки, и одна из первых бомб попала в наш дом. Погибли все мои сестры и братья. Я осталась с мамой, поскольку отец уже был на фронте, толком не понимая, почему я, самая младшая, вдруг одна. Но с того времени и до сих пор я все время думаю: страшно им было умирать? Больно? Что они успели подумать?» - рассказывает РИА КБР Л.Дорохова.

Слово «война», как рассказала женщина, у нее всегда ассоциировалось с разрухой, смертью и мамой, теряющей сознание.

Когда пришли немцы, маленькая Луиза, быстро освоившая немецкий язык, ходила побираться: «Битте, айне сигарет!» Ей сослужило хорошую службу имя, данное отцом, и белокурые кудряшки. Девочке чаще давали не сигареты, а конфеты.

«Мама болела, ей не хотелось жить. Я как-то сразу повзрослела. Поскольку мама была женой советского офицера, нас с ней вскоре отправили в лагерь – огороженную колючей проволокой территорию, на которой работали, в основном, кололи дрова. А у меня была единственная мысль: не потерять маму!» - вспоминает Луиза Александровна.

Дорохова рассказала, что из лагеря многие убегали. В таких случаях фашисты строили всех оставшихся и расстреливали каждого десятого, неважно, кто это – старик, ребенок или женщина. «Поэтому в лагере все просили друг друга не убегать. И каждый больше всего боялся, что десятым окажется кто-то из близких, либо он сам», - говорит женщина.

Когда немцы отступали, впереди они гнали тех, кто жил в лагере, заставляя копать ямы. «Стариков и детей, которые не могли идти, загоняли в ближайший амбар и поджигали строение. У меня сломались санки, я тоже должна была оказаться среди «отбракованных», но узники лагеря подняли меня на руки и передавали друг другу. Представьте, как было тяжело меня нести изможденным и оголодавшим людям! И снова Бог меня миловал, я была все время с мамой…. Мы прошли Ржев, Вязьму, Смоленск – и ни единой царапины», - рассказала Л.Дорохова.

Еще в Брянске светленькая девочка понравилась пожилому немецкому офицеру, который намеревался отправить ее в Германию. Но ударной волной от взрыва ему оторвала голову, и Луиза снова осталась с мамой.

И в немецком городе Алленштейн, куда пригнали жителей Смоленской области, Луизе повезло.

«Там на распределительном пункте отбирали детей, у которых должны были взять кровь. По идее, я должна была оказаться среди них. Но приехала немка-хуторянка с дочкой Моникой, моей ровесницей, с которой я как-то сразу подружилась. Моника заявила маме, что никуда не поедет без меня, а я – что не поеду без мамы. Так мы с ней и оказались на хуторе, где мама работала, а я ей помогала. Можно вспоминать плохое – как меня отстегали кнутом за черную сливу, которую я сорвала и съела, поскольку никогда таких не видела. А можно и другое – как работавший на хуторе француз тайком от всех угощал меня сливками», - вспоминает Л.Дорохова.

Она говорит: «Да что там, у нас просто украли детство. Война, страх. Подчинение чужим людям, ничего нельзя…Навсегда запомню разбомбленную Сычевку, как хоронили сестер, накрыв тела бумагой. Понимаю, сколько пришлось пережить маме, а еще понимаю, сколько людей меня спасали – даже немецкая девочка Моника»

Когда пришли советские солдаты, Луиза была у них переводчиком, а мама учила ее уже подзабытому русскому. Вскоре вернулись в Сычевку, от которой мало что осталось. А потом Луиза нашла отца. Когда он вернулся с войны, ему показали могилы детей, вот возле них его и нашла Луиза.

«К тому времени у мамы был другой муж. Но она сказала, что отца бездомным не оставит и пригласила его жить в ее доме. Так что у меня одновременно были и мама, и отец, и отчим. Я благодарна судьбе, что проводила, похоронила спустя годы их всех. Мать и отец лежат на одном кладбище. Много потерь, но на их фоне все доброе – как драгоценные камушки. У меня не так давно умер сын, это страшное горе, но остались замечательные внуки, и я живу сейчас ради них. Счастьем было и то, что я ни разу не оказалась десятой», - говорит Луиза Александровна, подытоживая свой рассказ.

Дорохова рассказала, что принципиально не стала писать заявление на получение компенсации от немецкого «Фонда примирения», но за нее его написала подруга. «И я была одной из последних, получивших деньги из этого фонда. Но это и не нужно было, я все равно их простила. В памяти все это останется, пока я жива, но простила», - говорит 80-летняя женщина.

© РИА «Кабардино-Балкария», 2015

Поделиться новостью

Информация

Z Скорбим Адаптационная комиссия

Нужна помощь